ТАКИЕ ЛЮДИ ОБЯЗАНЫ ЖИТЬ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО

Теперь я физически понимаю это страшное выражение – «от сердца оторван кусок». Он не оторван, а вырван с мясом, безжалостно и жестоко. Теперь день 8 марта – незаживающая рана в моей душе – в этот день не стало моего папы Сухова Владимира Ивановича, моего любимого, доброго, самого лучшего на земле ПАПЫ. Мозг отказывается воспринимать этот факт, а в душе все стонет и кричит от боли, от жуткой несправедливости и безысходности. Так не должно быть, ведь он мой папа и он не может умереть! Он должен жить! Такие люди обязаны жить долго и счастливо. Мне давно хотелось написать о нем. О том, какой он замечательный папа, дедушка и муж. Но всегда находились какие-то причины, было недосуг и вот теперь я пишу о нем после его смерти и о его смерти.

Я искренне считаю, что таких хороших людей больше нет. С 12 лет он пошел работать в колхоз, потом окончил техникум, в 18 лет женился на моей маме, учился в Москве и работал, работал, работал. Работал до последнего дня. Ему доставалась самая тяжелая работа, до самой болезни. Работал в СХТ первоклассным водителем, получал неоднократные медали и даже серебряную звезду, огромное количество грамот и благодарностей. Затем его назначили снабженцем. Порой ему приходилось таскать на себе неподъемные автозапчасти, но он никогда никому не жаловался. Не потому, что ему было легко, нет. Только мы знали, как ему было тяжело, хотя и нам он никогда не жаловался.

Он один из последних покинул разваливающееся предприятие СХТ и пошел работать в совхоз «Красный пахарь». Там он был главным основателем знаменитой мельницы, сам привез её из Барнаула и своими руками монтировал и прикручивал каждый болтик. На своих сильных плечах он тоннами таскал мешки с зерном и мукой, жалея своих, более молодых грузчиков. Он всегда все делал сам, никогда ни у кого не просил помощи и всегда всех жалел и прощал, не держал зла на людей, обидевших его вольно или невольно. Бывали люди злые и корыстные, которые пользовались его безграничной добротой и великодушием. Бог им судья. Но даже они признавали его человеколюбие. Я не помню, чтобы папа отзывался о людях плохо, он в каждом человеке находил что-то положительное.

Папа всегда переживал за судьбу района, города, республики, России. Он делился с людьми последним, что у него было, никогда не брал чужого, поэтому и не было у него ни сбережений, ни роскошной машины. Он сам был таким сокровищем, что многие могут мне не поверить, подумают, что я идеализирую его. Уверяю вас: нет, нет и нет! Из плохих привычек у него была только одна – он курил.

Я не помню, чтобы папа лежал на диване, он всегда что-то делал, по дому, по хозяйству, во дворе, но он всегда был за работой до глубокой ночи. Мы ложились спать, он ещё работал, просыпались – он уже работал. Уйдя на пенсию, он продолжал работать. Нас в семье было четверо: папа, мама, я и сестра. Когда я была маленькой, то думала что такие папы у всех, но, подрастая, поняла, что это далеко не так. Таким замечательным он был и дедушкой. У него три внучки. В Туране над папой подшучивали – Товарищ Сухов и его гарем. Для наших детей он был и дедушка, и папа, и порой даже мама. Они в свою очередь любят его безгранично.

А какой замечательный он был муж! Они с мамой прожили в мире и согласии более 40 лет. Он ни разу не назвал её грубым словом, такие нежные у них были отношения, что многие завидовали маме, и завидовать было чему.

В тот роковой день, 26 января в субботу, придя с работы, он никому не сказал, что ему нехорошо – он всегда был сильным и смелым и всегда терпел и не говорил, что ему больно. Только вечером после бани зашел в нашу девичью комнату со словами – девочки, мне плохо. Я вызвала скорую помощь. Приехали, измерили давление, дали нитроглицерин под язык, вкололи какую-то инъекцию и укатили. Скорая уехала, а папе становилось всё хуже. Я повторно вызвала скорую, на что мне оператор раздраженно заявила: скорой нет. Приехала та же самая фельдшерица через час, папу уже лихорадило. Увезли на носилках.

Мы с сестрой бежим в терапию. «Врач» терапевт и хирург (от кого-то несло спиртным) заверил нас, что это «ОБЫКНОВЕННЫЙ гипертонический криз». Я робко пыталась доказать что это сердце, но меня никто не слушал. Положили папу в общую палату. Шесть коек, запах носков, телевизор в палате, ДВД проигрыватель, неумолкающий мобильник и несмолкаемый гогот. И папа, корчившийся от дикой боли, помутневшие от нестерпимой боли глаза, казалось, не узнают меня. Я попросила выключить все приборы, но все проигнорировали. На утро в воскресенье та же ужасающая картина. Ему все хуже. Приехал Иконников, с ним дежурный врач Ковалевский. Осмотрев папу, срочно уехали искать врача. Но тот потерялся аж на полторы недели, а другого нет. Аппарата снять кардиограмму тоже нет в поликлинике, будет в понедельник! От поликлиники до терапии 100 метров. Бог Вам судья, «врач», но подумайте, сколько ещё вы по своей халатности натворите бед, сколько жизней людских вы отправите на тот свет.

Я НЕНАВИЖУ ВАС, «ВРАЧ-УБИЙЦА»! НЕНАВИЖУ И ПРЕЗИРАЮ! ВЫ ОТНЯЛИ У МЕНЯ ОТЦА И ВЫ ЭТО ЗНАЕТЕ.

Ведь эти два дня выходных, без врачебной помощи и лечения, стали роковыми. Как может врач, оставивший больного с инфарктом без лечения, именоваться врачом? Если к тому же он не может отличить инфаркт от гипертонического криза?!!!

Нам пришлось поднять на ноги районное начальство. Лариса Очуровна, низкий ей поклон, дала возможность прожить папе ещё полтора месяца.

Сделали срочно кардиограмму – острый обширный инфаркт миокарда. Вы не поверите, но они были удивлены тем, почему он ещё жив. И все как обычно в нашей ужасной больнице – лекарств нет, даже тонометра для измерения давления не было, и Валерий Николаевич Гончаров сам его привез в больницу, а где же главврач? Почему его не беспокоят данные проблемы? Лекарства собирали всем миром, спасибо Вам, всем, кто помогал нам в эти минуты, часы, дни и месяцы.

Люди, скажите, как, ну как так можно относиться к больным?

Одна из медсестер после отбоя устроила гулянку, не зная, что мы с мамой у папы, её нетрезвые друзья ходили по коридору больницы и распевали песни ПОСЛЕ ОТБОЯ! Но хочется сказать и о хороших медсестрах, которые относятся к своим обязанностям ответственно: Лада, Саяна, Рада, спасибо Вам, девочки.

А вот ещё одна дикая странность – главврач не дал мне историю болезни для консультации кардиолога в г.Кызыл. Только через 1.5 недели вышедший из запоя врач предоставил мне такую возможность. Врач Надежда Соскур-ооловна, встречу с которой организовал Ушкалов В.А. (отдельное ему спасибо!), была немало удивлена кардиограммой. 6 марта я его привезла домой, Господи, как он хотел домой! Как радовался! Потихоньку, опираясь на бадожок, вышел из такси, зашел во двор, погладил собаку и пошел в дом. Эту картину мы со слезами на глазах вспоминаем с мамой каждый день. Ну вот и дома. Но в 00-47 8 марта 2008 г. рингтон мобильника «сестра», надрывный плач и страшные слова, которые как заевшая пластинка звучат безостановочно у меня в ушах – мама сказала, что папа умер.

Баранникова Н.В.

Выражаем сердечную благодарность администрации Пий-Хемского кожууна и лично Иконникову Виктору Васильевичу, Хуралу представителей Пий-Хемского кожууна и лично Гончарову Валерию Николаевичу и Дажы-Дондупу Александру Байкараевичу, директору детской школы искусств г. Турана Сорокиной Наталье Ивановне, семье Ивановых Надежды и Владимира, семье Гончаровых Валерия Николаевича и Любовь Викторовны, Конвизу Сергею Семеновичу, и всем близким и друзьям в организации и проведении похорон нашего любимого мужа, папы, дедушки Сухова Владимира Ивановича.

Жена, дети, внучки.