ФАЛЬСИФИКАЦИЯ НАРКОУГРОЗЫ

В предыдущих номерах газеты «Риск» были опубликованы статьи «Браво-судие по тувински», «Сгнившая рыба», «Осторожно, наркоконтроль» и т.д. Я не помню всех названий, затрагивающие методы работы УФСКН РФ по РТ, прокуратуры и суда Республики Тыва.

В декабре 2008 года пресс-секретарь наркоконтроля отрапортовала об успешно проведенной операции, в результате которой была пресечена деятельность банды негодяев, занимающейся хорошо отлаженными поставками и сбытом тяжелого наркотика – героин на территории Республики Тыва. Курьер-перевозчик задержан с особо крупным размером наркотического средства. А в январе 2009 года с экрана телевизора рапортовал об успехах и хвалился пресечением деятельности «банды», заместитель начальника УФСКН РФ по РТ подполковник полиции С.В. Шульгин. Добавить к тому, что было сказано в СМИ об этом уголовном деле, особо нечего... Хорошо выполненная работа наркоконтроля есть очень неплохой результат – канал поставки наркотиков перекрыт, виновных ждет справедливое наказание, здоровью населения республики ничего не грозит, потерпевших нет. Вот уж, действительно, профессионалы своего дела! Но...

В суде, с первого судебного заседания, стали «всплывать» нюансы, которые пресс-служба наркоконтроля предпочитает не освещать.

В суде выяснилось, показания свидетелей, которые якобы участвовали понятыми в ОРМ, оказались изготовленными «под копирку» и свидетели твердили их заученными фразами, а в случае, если им задавали вопросы, у них моментально отшибало память либо они несли чушь. Один из «свидетелей», совершенно не понимая, о чем его допрашивают, в конечном итоге понял, что рассматривается дело о незаконном обороте наркотиков и по всей логике их должны были изымать, указал на одного из подсудимых и пояснил, что наркотики изымались у него. Следует отметить, что по материалам дела, ему отведена роль «менеджера по закупкам» (так разъясняла газета «Информ-плюс») и никаких наркотиков у него не изымали. Второй, забыв, что по материалам дела он «участвовал» в двух ОРМ, заученно отрапортовал о своем участии в одном из ОРМ и искренне удивился, когда его попросили рассказать о втором, о котором так и не вспомнил. Ни один из «понятых» не смог вспомнить, что в ОРМ применялась видеотехника, и, вместе с тем, наркоконтроль представил в суд видеоматериалы, якобы подтверждающие сбыт наркотиков «членами организованной группировки» лицам, оказывающим содействие наркоконтролю на конфиденциальной основе и имитирующим роли покупателей.

Обстоятельство, что допрос лиц, имитирующих роли покупателей наркотических средств, проводился в условиях, исключающих их визуальное наблюдение, не помешало подсудимым опознать в одном из них жителя города Кызыла – наркомана, давно сидящего «на крючке» у наркоконтроля, Сарапай Евгения. А в другом, Гнусарева Евгения – родного младшего брата заместителя начальника наркоконтроля Шульгина С.В. Также выяснилось, что четыре «засекреченных» свидетеля на самом деле всего лишь два этих самых Евгения, но свидетельствуют они от имени четырех совершенно разных лиц, причем один из них – младший брат подполковника полиции Шульгина С.В. Он имеет финансовые претензии к «главарю». Они попытались выгородить наркоконтроль и дали показания, что видеоаппаратуру им вручили, когда понятые этого не видели.

Один из них пояснил, что оперативники довезли его до нужного места, повешали на плечо сумку с аппаратурой, а дальше он метров 200 прошел пешком и, зайдя в дом к одной из «сбытчиц», прошел на кухню, где и приобрел наркотики. Исследовали в суде и видеозаписи.... Там, где по всей логике должно было быть снято сбыт наркотиков, происходит в этой самой кухне, на самом деле снято, что сбыт происходит в автомобиле. Лиц, участвующих в этом, не видно, но очень отчетливо видно, что действия происходят в автомобиле, который движется вдоль многоэтажных домов. Если учесть, что многоэтажных домов в том районе города нет, то возникает большой вопрос: «Какое же отношение имеет представленная суду видеозапись к обстоятельствам дела?». Оказалось, что ни какого!

Как вы думаете, отреагировала прокуратура на такие видеоматериалы? Также, как и на другие обращения подсудимых на множественную фальсификацию материалов уголовного дела! Молчанием. Подобных несуразиц и откровенного абсурда в этом уголовном деле много. Во всем этом предстоит разобраться суду. Впрочем, в ходе суда выяснилось, что и взаимодействия, описываемого в материалах дела, между обвиняемыми не было и быть не могло, т.к. некоторые из них и познакомились друг с другом, уже находясь в следственном изоляторе. Вот это, действительно, банда!

Одно «радует» ... Хорошо, что у нас есть суд, справедливый суд, который во всем разберется! И суд разбирается... Один из свидетелей не смог понять, о чем его хотят допросить? Когда его спросили, был ли он понятым, он удивился и этого не подтвердил, также, как и не подтвердил, что удостоверял своей подписью протокол следственного действия.

В следующем судебном заседании судья и прокурор, не стесняясь, пользовались сотовыми телефонами, а после этого прокурор попросила суд допросить свидетеля повторно. Оказалось, что свидетеля доставил в зал суда принудительно следователь наркоконтроля, который и внес самовольно в протокол его данные. Заметно нервничая, свидетель полностью поменял свои показания и заявил, что участвовал в следственном действии и подпись в протоколе принадлежит ему. Защитниками подсудимых были получены образцы подписи свидетеля и при визуальном сравнении стало очевидно, что подпись в протоколе выполнена не его рукой.

В целях проверки показаний свидетеля, защитники просили суд назначить судебную экспертизу, но несмотря на явные различия подписи свидетеля и подписи в протоколе, принудительный привод в суд свидетеля следователем и изменение показаний, суд «не усмотрел» оснований для назначения экспертизы, т.к. в противном случае пришлось бы привлекать за фальсификацию к ответственности следователя. Но суду жалко привлекать к ответственности следователя, который «борется с преступностью». Гораздо проще суду привлечь «к ответу» ранее отбывавших и « не вставших» на путь исправления преступников. Кому они нужны и кто за них заступится, раз они ранее отбывали?

Так суд и идет. Судья делает вид, что ничего не замечает и каждые три месяца продляет срок содержания под стражей, каждый раз утверждая, что подсудимые ОБОСНОВАННО обвиняются в совершении особо тяжких преступлений, ранее судимы, но должных выводов для себя не сделали!

Пока суд идет, подсудимые сидят в следственном изоляторе. У каждого из них состояние здоровья оставляет желать лучшего. У одного из них развился тяжелый туберкулез легких, который в условиях СИЗО не подлежит лечению. Врачи специальной комиссии предписали ему индивидуальный курс лечения препаратами резервного ряда с учетом особенностей течения болезни. Врачи следственного изолятора Сулдум Б.В. и Бондарева Р.А., осознавая, что предписанных подсудимому лекарств у них нет, и их не было последние три года, предпочли умолчать о его заболевании и продолжали его «лечить» все теми же препаратами, на которые он имеет устойчивость.

После того, как защитник подсудимого обратился в следственный изолятор с требованием предоставить ему сведения: «В состоянии ли СИЗО обеспечить предписанные подсудимому лечение?» Врачи вместо того, чтобы констатировать невозможность его лечения в условиях СИЗО и избавиться от трудностей в лечении больного с сочетанной хронической патологией печени и возможных нежелательных последствий, демонстрируют упорное нежелание расставаться с подсудимым. Врачи назначили свой курс лечения, эффективность лечения их мало интересует, лишь бы лечить, хоть аспирином! А 29 января судья продлила в очередной раз срок их содержания под стражей еще на три месяца.

На данный момент мне известно, что врачи исправительного учреждения «бегают» по республиканскому «Противотуберкулезному диспансеру» и выпрашивают лекарства, необходимые для лечения подсудимого. На первый взгляд очень похвально, врачи следуют клятве Гиппократа и стремятся помочь больному. Молодцы! Только здесь есть один нюанс ... сколько таких больных сейчас отбывают наказание в исправительных колониях республики? И для всех ли врачи исправительного учреждения стремятся найти лекарства? Насколько мне известно, нет! Лечение такой категории больных даже в идеальных условиях, представляет определенные сложности. Тогда, почему такое желание лечить в следственном изоляторе, на этот вопрос врачи отвечать отказываются.

Прокуратура и суд отказываются отвечать на вопрос: «Почему они «не видят» фальсификации материалов уголовного дела? Может быть, здесь дело в том, что наркоконтроль раньше времени, необдуманно, озвучил о своем успехе и теперь чувство корпоративной солидарности не позволяет прокуратуре «ударить в грязь лицом» наркоконтролю? Или наоборот – наркоконтроль специально объявил о своем «успехе» на всю республику, чтобы кое кому из руководства было проще реализовать свои личные интересы и амбиции путем уголовного преследования? А может и первое, и второе вместе взятые?

С уважением к Вам, мать подсудимого.