ПРАВДА О ПОЖАРЕ НА ПАРОТУРБИННОЙ

Когда концентрация горючих веществ в атмосфере достигает критического уровня, то любой источник открытого огня может привести к термическому взрыву – мгновенному увеличению температуры на сотни и тысячи градусов. Это и есть пожар. На Паротурбинной тоже полыхнуло не сразу. Сначала долго шел процесс накопления критической массы.

В 1990 году дом по адресу Паротурбинная 17 «а» представлял из себя заброшенное здание – щитовое двухэтажное строение типа «барак». Такие возводили на 5-10 лет, как временное жильё, на период строительства очередного промышленного гиганта. Состояние здание было ужасным, отсутствовали окна, рамы, двери. Не было водоснабжения и электричества.

Собственник – Мебельная фабрика – должна была обеспечить его снос, но не было средств. А потом брошенное здание захватило общество бездомных «Бузурел». Его члены самовольно захватывали комнаты, по мере возможности приспосабливали под жилье. Каким-то образом жителям удалось провести воду и запитать электричество. А в 2000 год здание было переведено в статус жилого дома и поставлено на баланс Кызыла. Такие показания дала в суде начальник ПЭЖУ-1 МУП «Наш Дом» Т.Дамдын.

Незаконно рожденное дитя с рождения страдало множеством пороков. Здесь жили не самые благополучные и обеспеченные граждане. В доме крепко укоренились пьянство и наркомания. И это были еще не самые страшные пороки. Спасая скудное имущество, жильцы были вынуждены укрепить окна решетками. Конечно же, каждый сознавал, что таким образом рискует сгореть заживо, но это была только туманная перспектива, а воровство являло собой ежедневную страшную угрозу.

Лариса Заболотских к моменту пожара работала в должности старшего инспектора группы статистики и взаимодействия со страховыми компаниями по г.Кызылу управления ГПН МЧС РТ. Судья И.Липкович осудила ее по ч.3 ст.293 УК РФ «Халатность – то есть неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе, повлекшее по неосторожности смерть двух и более лиц» на 4 года лишения свободы условно за то, что она не заставила людей снять решетки с окон.

Следствие решило, что по вине Заболотских и этих решеток погибли 16 человек, остальные 10 стали жертвами собственной нерасторопности, злоупотребления алкоголем и других неуважительных причин, а поэтому в их смерти вроде бы никто и не виноват. Следователь по особо важным делам при заместителе генерального прокурора РФ в Сибирском федеральном округе А.Чернусь поначалу вместе с ней привлек к уголовной ответственности и Саиду Иргит – мастера МУП «Наш Дом», однако суд её оправдал, придя к выводу, что в её обязанности не входит «обеспечение противопожарного режима».

А Заболотских, по мнению суда, «угорела». Должна была предотвратить, имела возможность, но не захотела.

А так ли на самом деле?

В её должностные обязанности, как установил суд, входило осуществление надзора за требованиями пожарной безопасности в восточной части города, а это 126 предприятий и весь жилой сектор от ул. Каа-Хем и до ТЭЦ. Физически осуществить надзор такого числа субъектов, дойти до каждого собственника, написать каждому предписание, а потом проверить и привлечь к ответственности при невыполнении предписания просто невозможно, даже если работать по 24 часа 365 дней.

Имела ли Заболотских законные основание и реальную возможность заставить квартиросъемщиков убрать с окон решетки?

К тому же к моменту пожара она занимала должность инспектора группы статистики и взаимодействия со страховыми компаниями. Контроль жилого сектора не входил в её функциональные обязанности, а в перечне

закрепленных за ней объектов злополучного здания нет.

Конкретно ей в вину поставили невыполнение требований п.40 правил пожарной безопасности, одно из положений которого гласит: «в зданиях, сооружениях организаций (за исключением индивидуальных жилых домов) запрещается устанавливать глухие решетки на окнах и приямках окон подвалов».

Следствие, а затем и суд слегка упростили эту формулировку и записали в своих судьбоносных документах чуть проще: «запрещается устанавливать глухие решетки на окнах». Разница – всего несколько слов, но какая огромная. Главная особенность всех законов, правил и инструкций в том, что они не должны допускать двойного толкования.

Судья И.Липкович пришла к мнению, что данный пункт правил просто-напросто запрещает устанавливать на окнах решетки. Её убежденность нисколько не смутило, что рядом работающая судья Л.Шулуу пришла к совершенно другому выводу.

Уже после пожара на Паротурбинной инспекторы госпожнадзора стали предписывать гражданам снимать решетки с окон. Однако гражданка Вяткина не согласилась с актом, и обжаловала его в суд. Вот тут-то судья Л.Шулуу и пришла к выводу, что «при вынесении предписания инспектор руководствовался п.40 Правил пожарной безопасности. Данная статья предусматривает запрет на установление глухих решеток на окнах и приямках у окон подвалов... Таким образом, запрещается устанавливать глухие решетки на окнах и приямках только у окон подвалов... Правила не предусматривают норму, содержащую запрет на установление решеток на первом этаже... Применить эту норму по аналогии применительно жилых помещений, находящихся на первом этаже, нельзя».

Вот и получается, что если бы дело Ларисы Заболотских попало к судье Шулуу, то она была бы оправдана. Но ей не повезло.

В нормальном правовом государстве так быть не должно. Подобная ситуация означает только то, что одно из приведенных выше решений является незаконным и подлежит отмене. А учитывая, что современное уголовное законодательство построено на принципе презумпции невиновности, и все сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого, осуждение Ларисы Заболотских – весьма сомнительная натяжка.

Впечатление такое, что по-прежнему торжествует «телефонное право». По мнению высокого начальства, политический момент требовал кого-то наказать. Вот и нашлась подходящая фигура без серьезных связей и возможностей. Учитывая все натяжки и нелепости обвинения, наказание определено условное. По принципу: «и волки сыты и овцы целы». А получилось, наказали за невыполнение действий, которые Заболотских не могла, да и не должна была выполнять.

По действующим нормативным актам плановые проверки объектов проводятся раз в два года. Злополучное здание было обследовано в январе 2003 года. В акте о решётках ничего нет. Вот и получается, что не должна была Заболотских контролировать устранение нарушения, которое не было зафиксировано, а следующая плановая проверка могла быть проведена только в январе 2005 г.

Наконец, вот интересная деталь, которая достаточно чётко характеризует все лицемерие нашей судебной системы. Вынося приговор в совещательной комнате, судья Липкович задумчиво поглядывала на улицу сквозь прутья решетки, которая наглухо отсекала её от внешнего мира. Случись пожар, эти решетки могут сыграть с ней и её коллегами, а также со всеми, кому посчастливится быть в суде, злую шутку. Интересно, что в мае текущего года суд получил предписание снять решётки. Оно до сих пор не выполнено. Но это никак не мешает функционировать нашей кровожадной судебной машине. Она совершенно равнодушно ждет свою новую жертву – очередного инспектора госпожнадзора.

Отдел по борьбе за законность в судах