А при Советской власти загорать бы ему на лесоповале,

или Психотропное шоу у больничной койки 

Уважаемая редакция газеты «РИСК»!

Очень долго я размышлял: писать или не писать о моих хождениях по мукам? Да и куда? В «Тувинской правде» не пропустят. Действия происходят в бывшей обкомовской больнице, а она, как я полагаю, находится под патронажем властей.

Газету «РИСК» я покупаю, она подкупает своей независимостью, и я решил рискнуть отправить свое изложение Вам. Если это как-то будет опубликовано, то поможет моим коллегам по хворям и болезням не допускать роковых ошибок, допущенных мною.

Так уж получилось, что я давно и тяжело болен – весь букет сердечно-сосудистых болезней, да к тому же облитерирующий атеросклероз нижних конечностей, артроз суставов ног. Функции жизнеобеспечения без помощи родных мне недосягаемы. Длительное лечение в селе Сарыг-Сеп, амбулаторное и стационарное, улучшение не дает. Получив направление в больницу №2 г.Кызыла, прибыл в Кызыл 22 апреля 2005 года.

Ранее, в январе 2002 года, я был в этой больнице: тогда положением в этой больнице, проведя там более месяца, я был более чем доволен. Было внимательное отношение к больным. Я прошел полное обследование, узнал о своих болезнях всё, о чем ранее и не ведал. Все было неплохо. Питание диетическое на уровне доброго ресторана, что не входит ни в какое сравнение с районным стационаром, где пищу мне ежедневно приносили из дома.

Не обошлось при поступлении и без нюансов. На дворе зима, а меня не принимают. Машина районной больницы, на которой меня привезли, уехала. Мне заявляют: ты не наш контингент – таких не лечим.

Я знал, что это бывшая обкомовская больница, но сейчас же – другое время. Так я и провел в приёмной до вечера без воды и пищи. Заявил, что мне некуда идти, да я и не могу ходить, поэтому или лягу в приемной, или уйду на мороз, где и буду ночевать. Видимо, такой вариант их не устраивал, и меня разместили в палате, где несколько коек пустовало. Так и лежал я в больнице, без каких либо конфликтов и недоразумений.

Больница почему-то называется «Чабанской», но чабанов я там не обнаружил. Да и откуда и зачем чабаны, если совхозы и колхозы разрушены, а овец разворовали и съели? А «контингент» – это чиновники: бывшие коммунисты, перекрасившиеся в «медведей». Больница для них как бы отстой: некоторые из них приходят с бодуна или по другим форс-мажорным ситуациям.

В апреле этого года меня приняли без осложнений. Правда, многие врачи и персонал были новые. Лечение шло нормально. Особенно я благодарен кардиологу Бурупчал Жанне Александровне – моему лечащему врачу. Высокий профессионализм, чуткое и внимательное отношение к больным – это эталон врача. Благодаря рекомендациям и назначениям препаратов у меня стабилизировалось давление, прекратились сердечные приступы, я ей премного благодарен.

Хотя и не прошел полный курс лечения и вынужден был покинуть больницу. Мне нужно было заменить очки. Я поднялся с трудом на этаж выше к главному врачу, чтобы получить рецепт. Врач приняла меня. Вернее – не приняла, сидя на кушетке в позе лотоса, заявив: «Я не принимаю, приходите завтра». При посещении палаты глазного врача больницы я рассказал ей о произошедшем инциденте. Она хмуро выслушала. Конечно, последствия такого сообщения я не знал, а они вскоре обернулись трагической комедией, психотропной атакой некоторых врачей.

Вскоре дежурный врач-невропатолог (как зовут её – я не знаю), улыбаясь, предложила мне помириться с глазным врачом, предлагая себя в качестве посредника. Я подумал: а почему бы и нет, если предложение поступило от женщин? Я не хотел вставать в позу, вспоминая, что мир лучше войны. И вот она меня повела. Не знаю, что произошло далее: или укол, который мне до этого делали, или какое иное воздействие со стороны невролога, но я, только войдя в палату, оказался как будто в густом тумане. Куда меня вела врач невролог – я не понимал ничего. И глазного врача я не видел. В памяти осталось, что кто-то держит меня за голову, в голове огненные вспышки справа, слева. Как я понял, меня кто-то привел в палату.

Очнулся я утром. Соседи по палате рассказали, что я во сне, видимо, ворочаясь, уронил на пол капельницу. Я понял так, что, видимо, экспериментаторы, боясь летального исхода, поставили мне капельницу, которую я и сбил.

Вскоре я спросил своего лечащего врача: нельзя ли как-то получить рецепт на очки? Она мне заявила, что нужна от глазного врача запись в моей истории болезни. Я ей говорю: я же не был у нее на приёме? Она посмотрела на меня удивленно. И тут я понял, в какой капкан я попал. Получив такое унижение, оскорбление и опасаясь очередного психотропного эксперимента, я вынужден был прервать курс лечения. Хотя мой лечащий врач мое решение не приветствовала, 4 мая я пошел к главному врачу выписываться из больницы, мотивируя это тем, что нужно быть дома по случаю 60-й годовщины Победы.

Она приняла такой исход с радостью и даже пообещала на своей машине доставить меня по месту жительства. Правда, потом отменила своё решение о машине. Я уехал на попутной машине.

Настроение по приезде у меня было приподнятое. Ветеранам войны вручили юбилейные медали за победу в Великой Отечественной войне, я получил от государства материальную помощь. Получил я и именное письмо Президента России с поздравлением с Великой Победой и с пожеланием здоровья и благополучия.

Но тут опять пошла черная полоса. Получить лекарства по рекомендации кардиолога не смог. В аптеке их нет – пришлось покупать в коммерческих аптеках. Но главное – последовало продолжение психической атаки, начатое в больнице №2.

На вопрос, почему нет льгот на лекарства в аптеке, главный лекарь райбольницы по телефону набросился, как пёс, с площадной бранью. Какие еще тебе лекарства?! Ты в больнице был всем недоволен, врачей оскорбляешь и т.д. – всего и не перечислишь.

11 мая я поехал в г.Кызыл в больницу №2 уточнить, отчего так всполошилась главврач. Многие пациенты уже уехали, но все же я узнал главное: психотропное шоу заказала глазной врач. Исполнителем-киллером выбрана невролог. Ни первой, ни второй я не знаю – они меня не лечили, и я с ними не знакомился.

Встречал я людей в своей жизни, которые болеют, если день не принесут кому-то вреда, хотя очень редко, но среди врачей – никогда. Лекарь Томачаков – это ошибка природы, а ведь в вверенном ему учреждении немало поводов для привлечения его хотя бы к административной ответственности. После телефонного разговора у меня запредельно поднялось давление, начался сердечный приступ. Пришлось вызвать скорую помощь.

Как обычно, бригада скорой помощи, каждый раз приезжая, не имеет ничего, чтобы помочь, и помощь оказывают лекарствами пациента. Все как один заявляют: Томачаков не даёт. С молодыми врачами не работает, а они, не ощущая за собой контроля, выписывают даже такие лекарства, которые явно противопоказаны для заболевания. Вот лишь некоторые факты: выписывает врач «Эгилок», который противопоказан при острой сердечной недостаточности. Или выписывают «Пенталгин», которым противопоказан при нарушении ритма сердца и при гипертонии, а у пациента и то, и другое.

Разве такое возможно было у предшественника Томачакова, заслуженного врача федерации Лещинского? Ну, а при Советской власти загорать бы ему на лесоповале, где бы он и ставил эксперименты по собственному выживанию.

Инвалид 1 группы Е. Колеватов