НЕСПОКОЙНЫЕ БУДНИ ГРАНИЦЫ

Прошло уже около двух часов с начала преследования нарушителей. По мере удаления от линии границы менялась природа края – роскошная растительность с примесью экзотических видов восточно-азиатских субтропиков уступала место засуховыносливым ксерофитам – эфедре и другим, кое-где густым зарослям караганы различных видов. Следы слабо отпечатывались на сухой каменистой почве и подушкообразных ксерофитах. Впереди вздымалась вершина горы Тавын-Тологой.

Старший передовой поисковой группы старший сержант Курьяков отметил про себя, что горы эти отстоят на тридцать километров от границы. Нужно срочно искать обходные пути этой горы, Тавын-Тологой, ведь цель диверсантов – железная дорога в уже недалёком тылу. То, что нарушители с момента пересечения контрольно-следовой полосы успели пройти такое расстояние по враждебному им тылу, говорило о том, что диверсанты – профессионалы высокого класса. Нужно лечь костьми, но не позволить матёрым врагам затеряться в нашем тылу. Трудно даже теоретически оценить весь вред, который могут причинить враги с такой выучкой.

Это понимал и лейтенант Евгений Николаев, который со своей группой исследовал со своей группой долину поперёк и не нашёл продолжения следа. Нужно было срочно выходить на связь с командованием и ждать подхода сил для обхода горы в поисках следа.

Николаев поднял голову, едва не уронив фуражку. Скальные останцы на сухой вершине горы напоминали средневековую крепость с её контрфорсами и башнями. По-над «башнями» молчаливо кружил ворон. Николаев вспомнил старинное казачье предание о том, что ворон «чует» кровь и часто кружит над обречёнными людьми. Видимо, что-то подобное пришло в голову и Курьякову, потому что он заявил, что скалы наверху ему подозрительны и что они могут служить идеальным местом для засады. Для засады – да, но ведь цель врага – тыл, хотя... И сержант Курьяков просит командование разрешить проверку зловещих скал. Кроме того, с них открывается прекрасный обзор, который может помочь в поиске так внезапно исчезнувшего врага...

И вот старший сержант с несколькими бойцами карабкается по склону, кое-где поросшему колючкой. Неожиданно на глаза ему попадается тёмное небольшое пятно на сухой почве склона. Да, всего лишь тёмное пятнышко на необъятном склоне горы... О чём оно может сказать опытному следопыту? Да о том, что кто-то совсем недавно карабкался по этому наиболее удобному для подъёма месту и ногой перевернул небольшую каменную плитку, и земля ещё не успела высохнуть под палящим солнцем.

«Надо залечь и осмотреться!» – пришло в голову Курьякову, но дать команду он не успел: один из бойцов схватился за грудь и, словно споткнувшись, упал навзничь, и тотчас сверху донёсся короткий хлопок выстрела. Звук знакомый, и почерк знакомый! Снайперская стрельба из маузера калибра 7,63. Пограничники были уверены, что им противостоят те же выпускники Хайларской диверсионно-разведывательной школы.

Тем временем, извещённые по рации, прибыли другие группы поисковиков. Старший по званию капитан Иващенко принял не совсем обычное решение: посоветовавшись с инструкторским составом, он решил начать штурм «крепости» с пуска служебных собак.

И вот овчарки рассредоточены своими вожатыми по периметру подножья горы. Азартные энергичные животные рвутся с поводков. Взвилась ракета, и двадцать шесть овчарок, вздымая жёлтую пыль и разбрасывая лапами мелкие камни, рванулись вверх. Сверху раздалось несколько выстрелов, но поздно: собаки одна за другой исчезают в тёмных, узких проёмах скал. Потом донёсся невероятный шум – выстрелы, визг раненых овчарок, крики смешались с лаем и рычанием. Теперь уже пограничники по данной команде бросились на штурм горы. Но сверху не прозвучало ни одного выстрела.

Ворвавшись с оружием наготове на вершину, пограничники увидели поразительную картину: диверсанты лежали лицом вниз, закрывая головы руками, а вокруг них дрались собаки за «почётное право» стеречь задержанных. Отдельные нарушители, спасаясь от собачьей ярости, залезли в каменные ниши и трещины так глубоко, что оттуда торчали только их ноги.

Одни бойцы погранотряда занялись собаками, оглаживая и успокаивая их, другие обыскивали задержанных. Росла гора снаряжения и оружия: бинокли, гранаты, фотоаппараты, метры бикфордова шнура, гора толовых шашек и множество личного стрелкового и холодного оружия. Поставленные на ноги диверсанты были бледны и растеряны и совсем не походили на людей, которые шли в советский тыл совершать теракты: взрывы, поджоги и убийства. Сейчас, оборванные, покусанные и выкатанные в грязи и покрытые пылью, они возбуждали скорее презрение и смех, чем страх, который они рассчитывали посеять своей злодейской деятельностью.

Числом их было семнадцать... «Но ведь обычно диверсанты действуют тройками», – подумал Евгений. – «Если они и на этот раз не изменили своей обычной практике, то задержанных должно быть восемнадцать!» После краткого опроса задержанных, которые были полностью деморализованы, выяснилось, что Николаев был прав. Командир подразделения диверсантов, опытный, матёрый враг, воспользовался сумятицей боя и, оторвавшись от оказавшей пограничникам сопротивление группы, продолжал двигаться к железнодорожной станции Дасатуй.

И вот пограничная группа, которой командовал лейтенант Николаев, снова в сёдлах, – участок впереди непроходим для автомашин. Группа идёт форсированным маршем – уже недалека железнодорожная станция, и действий одного диверсанта достаточно, чтобы надолго вывести железнодорожный мост из строя.

Пограничники довольно быстро обнаружили след, – главарь, понимая, что ему нужно выиграть в скорости и во времени, не особенно заботился о маскировке. Но вскоре он почувствовал погоню... К несчастью для пограничников, холмистая, почти безлесная местность вскоре сменилась довольно густым лесом. Заросли всё густели, и вот они уже непроходимы для лошадей... Пришлось продолжать поиск пешими.

Перевёрнутые листья смородины, раздавленный мясистый стебель борщёвника указывали на путь нарушителя. Но вот на берегу лесной лужи глубоко вдавленный след резиновой обуви... Он медленно заполняется водой! Пограничники утроили осторожность. Неожиданно Евгений замечает в нескольких метрах от следа согнутую верхушку растения цикуты... Она согнута в направлении, обратном движению следа! Это могло в данной ситуации обозначать только одно: диверсант сделал петлю и оказался за спиной преследующих его пограничников! Команда лейтенанта «ложись» и выстрел сзади прозвучали почти одновременно! К счастью, пограничники залегли на долю секунды раньше, чем прозвучал выстрел.

До боли в глазах вглядывались бойцы в зелёный полумрак чащи, но она только дремотно шумела под налетающими порывами ветерка. Однообразное качание ветвей утомляло зрение. А может, враг, припугнув пограничников, снова вышел на направление «Дасатуй»? Но можно ли напугать людей, для которых долг перед Родиной выше страха?

Николаев, сгруппировавшись, поднялся рывком и тотчас же закрылся стволом дерева. Пуля ударила в то самое место, где он только что лежал. Но ведь здесь трава почти по пояс! Это навело его на интересную мысль. Присев на корточки за стволом кряжистой лиственницы, лейтенант в бинокль стал тщательно обследовать каждое дерево. Да, вот, в середине дерева – тёмное утолщение. Приглядевшись, Евгений различил человека, прижавшегося к стволу, правая рука его, вооружённая пистолетом, была свободно опущена. Он сидел на толстом суку, лица его не было видно из-за нависающих ветвей.

Подняв автомат, лейтенант дал очередь ниже сидящего диверсанта и громким окриком потребовал сдаться. После минутной паузы последовал приглушённый выстрел, потом шум падающего тела: нарушитель, оказавшись в безвыходном положении, покончил с собой, как скорпион.

Контроперации против японских пограничных кордонов принимали всё более широкий масштаб и проводились в соответствии с решением Советского правительства выполнить союзнический долг перед странами – членами антигитлеровской коалиции. Военные специалисты путём всесторонней оценки и анализа пришли к выводу, что усилий только США, Англии и Австралии, имеющих особо мощные авиацию и флот, и заинтересованных в разгроме Японии на тихоокеанском театре военных действий, будет недостаточно, чтобы принудить противника к капитуляции. Нужны были успешные действия сухопутных армий, которые могли бы разгромить миллионную Квантунскую армию на материке.

Японские милитаристы хозяйничали в Маньчжурии с 1931 года. Там были созданы крупные военно-промышленные центры. С 1934 года была развёрнута работа по созданию укрепрайонов. Строительство долговременных военных сооружений велось прямо на границе или в непосредственной близости от неё. Они должны были служить исходными плацдармами для наступления на территорию СССР, согласно разработанному японским высшим командованием плану «Кантокуэн».

Вдоль советской границы тянулись почти непрерывной полосой противотанковые рвы, приграничные полосы были усажены надолбами и эскарпами, доты и дзоты заполняли промежутки между многокилометровыми заграждениями из колючей проволоки. Оборонительные сооружения глубоко эшелонировались на территорию Маньчжурии, где стояла артиллерия калибром от 75 до 430 миллиметров.

Бронетанковые и механизированные войска имели на вооружении лёгкие и средние танки японского производства. Средний танк «Чи-то-4» весом 30 тонн имел на вооружении 75-миллиметровую пушку и бронирование толщиной 75 миллиметров. Японские самоходки были вооружены 75-, 105- и 150-миллиметровыми орудиями. Плавающий танк «Ка-ми» был выдающимся образцом японского танкостроения.

Военно-воздушный флот дислоцировался на многочисленных аэродромах и базах Маньчжурии, включал в себя разные типы военных самолётов: основной бомбардировщик «Мицубиси» мог нести бомбовую нагрузку весом в одну тонну на дальность до двух тысяч километров, истребитель «Зеро-сен» имел на вооружении пушку и пулемёты и также мог нести бомбовую нагрузку.

Особое место занимал ракетный пилотируемый снаряд «Ока». Управляемый смертником-камикадзе, он нёс 1200 килограмм тринитроанизола и при нападении развивал скорость до 855 километров в час. Японские вооружённые силы были овеяны славой победителей в многочисленных военных конфликтах, происходивших в Юго-Восточной Азии и в бассейне Тихого океана. Их танковые войска громили британцев в 1941 г. на полуострове Малакка.

Своеобразной элитой войск и апофеозом самурайского духа являлись подразделения камикдзе. Лётчики-смертники за два налёта вывели из строя целое подразделение американского флота в бухте Пёрл-Харбор.

Особое внимание самурайская военщина традиционно уделяла Дальнему Востоку. Его неисчислимые природные богатства, удобные для мореплавания прибрежные воды дразнили аппетиты японских капиталистов, вкладывавших в создание японской армии огромные средства и наживавшие на военных поставках колоссальные барыши. В 1942 г. численность Квантунской армии, дислоцированной в Маньчжурии, достигла одного миллиона ста тысяч человек. На вооружении японских пехотинцев было оружие отечественного производства – 7,7 мм винтовка «Арисака», 8мм пистолет «Намбу», 6,5 мм пулемёт «Тип-3», были и образцы иностранного производства.

Для того чтобы успешно действовать против сильного и изощрённого врага, необходима была тщательная подготовка. Пограничники непрерывно проводили учения. В тылу застав они строили макеты кордонов, предполагаемых к взятию, и проводили непрерывные занятия. Упражнения включали скрытное приближение к объекту, снятие часовых и дальнейшие действия по взятию объекта, причём предусматривались все возможные варианты действий противника. И всё это проходило на фоне реальной боевой напряжённой работы по охране советских рубежей и одновременной глубокой разведки обстановки вокруг японских объектов.

Кордон «Мингусули»... Крупный, узловой военный объект, расположенный против участка Копцагайтуевской советской заставы. Кордон располагался на небольшой возвышенности, окружённой труднопроходимой, болотистой местностью. Однако советские пограничники, невзирая на трудности пребывания в таких условиях, организовали наблюдение за объектом. Распорядок дня, появление каких – либо новых лиц на кордоне, – всё это тщательно фиксировалось советскими пограничниками.

Приходилось вести наблюдение за вражеским объектом и лейтенанту Николаеву. Он заметил, что служба на японском кордоне имеет свои особенности. Иногда до половины численности японских гарнизонов составляли представители местного маньчжурского племени – бургуты. Жизнь и служба их в японских гарнизонах протекали однообразно и мрачно. Чувствовалось, что самураи относятся к аборигенам, как к людям третьего сорта – они насаждали среди местных культ японской военщины и абсолютного превосходства японцев как нации.

Окончание следует