«...По условиям своего земного бытия человеческая природа, как в отдельных лицах, так и в целых народах раскрывается не вся вдруг, целиком, а частично и прерывисто, подчиняясь обстоятельствам места и времени», - так писал автор проблемного подхода к изучению русской истории В.О.Ключевский.
«Греки, раздробленные на множество слабых городских республик, с непревзойденной силой и цельностью развили в себе художественное творчество и философское мышление. А римляне, основавшие небывалую военную империю из завоеванного ими европейского мира, дали ему удивительное гражданское право.
Потомки греков и римлян, смешиваясь с покорившими их варварами, потом воскресили древнее греческое искусство и сделали Италию образцовой художественной мастерской не только для всей Европы, но и для всего цивилизованного мира. Родичи этих варваров, оставшиеся в лесах Германии, спустя века, особенно усердно реципировали римское право, ставшее основой для формирования законодательства всех правовых государств мира.
В конце 18 и начале 19 веков в Европе не было народа более мирного, идиллического, философского и более притесняемого соседями, чем немцы. Но менее чем через сто лет этот народ едва не завоевал всю Францию, провозгласив право силы как принцип международных отношений и поставил под ружье все народы континентальной Европы».
А что дали человечеству монголы, ведомые Чингисханом в Европу, щитом которой стала древняя и Святая Русь?
«В нынешней Татарии китайской, на юг от Иркутской губернии, в степях, неизвестных ни грекам, ни римлянам, скитались орды монголов...
Сей народ дикий, рассеянный, питаясь ловлею зверей, скотоводством и грабежом, зависел от татар-ниучей, господствовавших в северной части Китая, платя им дань». Так писал Николай Михайлович Карамзин в своем монументальном труде «История государства российского».
Но примерно в середине двенадцатого века монгольский хан Езукай сумел объединить отдельные семьи монголов и даже начал одерживать победы над своими господами ниучами. Ему удалось добиться относительной независимости некоторых территорий в северном Китае (предположительно территория современной Монголии), но смерть в расцвете сил, по не установленным причинам, прервала триумфальный путь этого начинающего азиатского властелина.
Тринадцатилетний сын хана Езукая Тимучин наследовал от отца своего 40.000 подвластных семей и данников.
После смерти хана Езукая, уповая на малолетство его приемника Тимучина, многие данники попытались уклониться от власти наследника. Но юный хан собрал 300.000 воинов, разбил мятежников и «в семидесяти котлах, наполненных кипящей водой, сварил главных виновников бунта».
Как этот изверг распорядился с получившимся бульоном, историк не сообщает. Но ужасать врагов местью, поощрять усердие друзей и подданных наградами, казаться простому народу сверхчеловеком с тринадцатилетнего возраста стало правилом для Тимучина.
Все особенные начальники монгольских и татарских орд, ошеломленные таким поведением молодого хана, добровольно или от страха перед немедленными и блестящими успехами его победоносного оружия и свирепых приближенных, покорились ему. Он собрал их на берегу одной быстрой реки, где с торжественным обрядом насмерть перепуганные главы семей и родов пили воду и клялись делить с Тимучином «горькое и сладкое». Дерзнувших обнажить меч на этого второго Аттилу немедленно карали, а черепа главарей мятежников оковывали серебром и изготавливали «сосуды Тимучинова гнева».
Многочисленное монгольское войско с благоговением взирало на своего юного монарха, с трепетом ожидая его повелений. И монголы двинулись на восток.
В те времена, когда Тимучин расположил свои станы вблизи истоков реки Амур, явился к нему святой пустынник или мнимый пророк и возвестил монголам, что Бог отдает хану Тимучину всю землю, и что этот властитель мира впредь должен именоваться Чингисханом – Великим Ханом.
Воины и чиновники единодушно и ревностно изъявили желание быть орудиями воли небесной в железной руке владельца мира; и народ последовал их примеру.
Киргизы южной Сибири (территория современной Хакасии), уйгуры, обитавшие на границе Малой Бухарии – вдоль границы современного Китая от Дальнего Востока до Средней Азии, – владевшие искусством врачевания с помощью золотых и серебряных игл, прижигания, любившие науки, художества, «сообщавшие грамоту всем другим народам татарским», назвались подданными Чингисхана. Царь Тибетский также признал Чингисхана своим повелителем.
Достигнув определенной степени величия, Чингисхан торжественно отрекся платить дань монарху ниучей и северных областей Китая, насмешливо заявив: «Китайцы издревле называют своих государей «сынами Неба»; а ты человек – и смертный!»
В начале тринадцатого века, прорвавшись через Великую Стену, монголы ворвались в Китай. Они взяли там девяносто городов, разбили бесчисленное войско китайского императора, умертвили множество стариков, – носителей мудрости и знаний этого великого народа, как людей бесполезных; получили в качестве откупа великое множество шелка, золота, 3.000 коней, 500 юношей и столько же прекрасных девиц. Но это не спасло государство, давшее мировой цивилизации шелк, бумагу, порох, компас и многое другое от варварства монголов.
Чингисхан вторично вторгся в Китай, осадил его столицу (нынешний Пекин); отчаянное сопротивление жителей не могло спасти город; в 1215 году монголы овладели им, подожгли дворец императора, который горел около месяца. Свирепые победители ради богатой добычи не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Жители столицы Китая гибли тысячами.
Но нашелся «мудрец по имени Иличуцая, родственник последнего китайского императора, который, заслужив любовь и доверие Чингисхана, спас миллионы несчастных от погибели, умеряя его жестокость и давая ему мудрые советы для образования диких монголов».
Монгольское войско пошло на восток и, разорив провинции северного Китая, достигло берегов Великого океана.
Оставив в Китае сильную рать, предположительно под начальством одного из своих четырех свирепых псов Судая Баядура (Субудая), Чингисхан устремился на юго-запад для разграбления богатых городов Хорезма и Персии. Он угрожал даже самой Индии, сказочной стране алмазов.
Страшен был натиск монголов, в прах рассыпались великие царства, исчезали с лица земли многолюдные поселения, на месте плодородных полей вырастали дикие травы, и только заунывные песни монгольских табунщиков нарушали мертвое молчание. Почти вся Азия оказалась под пятой завоевателей к 1223 году.
Властелин Верхней Бухары Магомет II, гордо именовавший себя вторым Александром Великим (Македонским), повелевал народами плодородных долин, богатых рудами, красою лесов и вод, просвещением народным, художествами, торговлею, многолюдными городами, цветущею столицею, известною доныне под именем Бухары, где находилось знаменитое училище для юношей магометанской веры, не выдержал натиска дикарей. Началась война, ужасная остервенением варварства, и гибельная для Магомета, думавшего единственно о защите городов.
Чингисхан овладел Бухарой, въехал на коне в главную мечеть и, видя лежащий там Коран, с презрением сбросил его на землю. Город был обращен в пепел.
Самарканд – главная опора древних воинов Азии, укрепленный искусством градостроителей, пытался приобрести великодушие монголов двумястами тысячами золотых монет, был уничтожен. 30.000 пленников были умершвлены, и такое же число было оковано цепями вечного рабства.
«Хива, Термет, Балх (где находилось 1200 мечетей и 200 бань для странников) испытали подобную участь вместе со многими иными городами. Свирепые воины Чингисхана в два или три года опустошили всю землю от моря Аральского до Инда так, что она в течение шести следующих веков уже не могла вновь достигнуть прежнего своего состояния».
В это время – около 1223 года – желая овладеть западными берегами моря Каспийского, Чингисхан отрядил двух знаменитых военных начальников, Судая Баядура (Субудая) и Чепновиана, с повелением взять Шамаху и Дербент.
Первый город был взят, но на пути к Дербенту обманутые проводниками монголы зашли в тесные ущелья и были со всех сторон окружены аланами-ясами, жителями Дагестана и половцами, готовыми к жестокому бою с ними.
Хитростью, обещаниями и дарами монголы склонили половцев – «братьев по крови» – к предательству – и те оставили союзников. А монголы, используя благоприятный случай, разбили алан.
Главный хан половецкий Юрий Кончакович раскаялся в своей оплошности, узнав, что мнимые братья монголы намерены господствовать в его земле, бежал в степи; но монголы умертвили его и другого половецкого князя Данила Кояковича; гнались за их товарищами до Азовского моря, до вала Половецкого и до самых границ Руси Киевской.
«В лето 1223 по грехам нашим пришли народы, незнаемые при Мстиславе князе Романовиче в десятое лето княжения его в Киеве. Пришла неслыханная рать, безбожные моавитяне, называемые татары, их же никто ясно не знает, кто они, и откуда пришли, и каков язык их, и какого племени они, и что за вера их», – писал славянский летописец тринадцатого века.
Многие половцы ушли в Киевскую область со своими женами, скотом и богатством и говорили: «Ныне они взяли нашу землю; завтра возьмут вашу». Россияне ужаснулись и в изумлении спрашивали друг друга, кто сии пришельцы, до того времени неизвестные?
«Храбрый князь галицкий Мстислав, пылая ревностью отведать счастья с новым и столь славным врагом, собрал князей на совет в Киеве и представлял убедительно, что благоразумие и государственная польза обязывают их вооружаться; что утесненные половцы, будучи оставленные ими, непременно соединятся с татарами и наведут их на Россию; что лучше сразиться с опасным неприятелем вне отечества, нежели впустить его в свои границы», – сообщает В.М.Карамзин в «Истории государства российского».
«Князья долго рассуждали: наконец единодушно положили искать неприятеля. На берега Днепра, что у реки Хортицы, под своими знаменами, во главе с князями, вышли жители Киева, Смоленска, Курска, Трубчевска. С ними соединились волынцы и галичане; половцы стекались к россиянам толпами», – сообщает летописец.
Молодые князья нетерпеливо хотели вступить в бой: Мстислав Галицкий с тысячью воинов ударил на отряд неприятельский, разбил его совершенно.
Надменные первым успехом и взяв в добычу множество скота, все россияне переправились за Днепр и шли девять дней до реки Калки (что близ Мариуполя).
31 мая 1223 года началась кровопролитная битва наших предков россиян с многочисленным татарским войском на реке Калке.
По словам летописца, «пылкий князь Даниил изумил врагов мужеством; вместе с Олегом Курским теснил густые толпы их и, копьем в грудь уязвленный, не думал о ране своей. Мстислав Немой, брат Ингваря Луцкого, спешил дать ему помощь, «крепко мышцею разил неприятеля». Но малодушные половцы не выдержали удара монголов: смешались, обратили тыл; в беспамятстве ужаса устремились на россиян, смяли ряды их и даже отдаленный стан, где два Мстислава, Киевский и Черниговский, еще не успели изготовиться к битве».
В сече на реке Калке погибли шесть достойных князей: Святослав Яновский, Изяслав Ингварович, Святослав Шумский, Мстислав Черниговский с сыном, Юрий Несвижский и еще семьдесят славных богатырей русских, в том числе и легендарный витязь Александр Попович.
Земля Русская, по словам летописцев, от начала своего не видала подобного бедствия: только одних киевлян легло на месте 10.000.
Но еще оставался Мстислав Романович Киевский на берегах Калки в укрепленном стане.
Татары подступили к укреплению, три дня бились с россиянами, не могли одолеть и предложили Мстиславу Романовичу выпустить его свободно, если он даст им откуп за себя и за дружину.
Не сдержали своего слова коварные монголы. Остервенелые жестоким сопротивлением великодушного Мстислава Киевского, монголы изрубили всех россиян, трех князей задушили под досками и сели пировать на их трупах!
Полководцы Чингисхана шли за бегущими остатками русского войска до самого Днепра. Жители городов и сел, в надежде смягчить их свирепость покорностью, выходили к ним навстречу с крестами; но татары безжалостно убивали и граждан и земледельцев, следуя правилу, что побежденные не могут быть друзьями победителей и что смерть первых нужна для безопасности вторых. Вся южная Россия трепетала: народ, с воплем и стенаниями, ожидал гибели, молился в храмах – и Бог на этот раз услышал его молитву. Татары, не находя ни малейшего сопротивления, вдруг спешно обратились вспять и спешили соединиться с Чингисханом в Великой Бухаре.
С любопытством и удовольствием Чингисхан слушал донесения вождей, хвалил их и щедро награждал за проявленное мужество. Но вторично на Русь не пошел, а направился «сокрушать величие оскорбившего его царя тангутского».
Еще дымились в развалинах опустошенные татарами селения на восточных берегах Днепра; отцы, матери, друзья оплакивали убитых, но легкомысленный народ совершенно успокоился, считая, что минувшее зло казалось ему последним. И россияне как бы спешили воспользоваться этим временем, чтобы свежую рану отечества растравить новыми междоусобиями; отбивались от немцев, литовцев, финнов, поляков и венгров; уклонялись от объятий латинской церкви; страдали от неурожаев и недорода, голода и мора.
После несчастной битвы на реке Калке россияне лет шесть не слыхали о татарах, думая, что сей страшный народ, подобно древним обрам, как бы исчез на свете. Покорив Тангут, Чингисхан возвратился в отчизну и окончил жизнь – славную для истории, ужасную и ненавистную для человечества – в 1227 году, объявив наследником своим Октая (или Угдая) – старшего сына, и предписав ему давать мир одним побежденным народам: важное правило, коему следовали римляне, желая повелевать вселенною!
П. Косс
Гостей: 141
Пользователей: 0
risk-inform.ru
