Творчество читателей

Беляк

Спускались втроем. Со мной Белка и Стрелка. Глубокая осень, но снегопады еще не начались, которые начнутся в декабре. Далее Кара-Хандык – горная речка. Пойма – сплошной кочкарник. Ни слева, ни справа не обойти крутые берега. Идти трудно, ноги заплетаются, но это начало пути, усталости не чувствуешь. Сплошную непроходимость сменяет карликовая березка, джура по-местному, и такой же ивняк с обкусанными лосями верхушками. Начались «солнопеки» и мы выходим, как охотники говорят, на торную тропинку. Шагаю легко, тем более, напониз. Русло речки уже оккупировали высоченные ели. Вдруг собаки залаяли, и началась погоня.

Да тут же никакого зверя нет. Маралы давно оттрубили и разбрелись по тайге, кабарга тут не проживает, ей спасаться негде, отстоев нет, наверняка на зайца наткнулись. Ну и бог с вами, а я чаю попью. Время ланча – святое время, как говорят англичане. Усевшись на игольчатую подстилку под развесистой елью, даже в сильные снегопады туда снег не долетает и, протянув ноги через тропинку, открыл термос.

Слева топот, только повернул голову, держа в одной руке стаканчик, в другой – термос, заяц перемахнул через мои ноги, эй, друг, ты мне чуть чай не разлил, а где собаки? Нет ответа. Вскоре и помощники явились с высунутыми языками, тяжело дыша. Ну, сколько раз вам говорить – ваша задача искать белку и соболя, а вы то рябчиков начинаете гонять, то зайца... Вы же чистокровные лайки из Иркутского питомника, а дурью маетесь, ну и что, что молодые. Тут заяц мне чуть ноги не оттоптал.

А тебя, Стрелка, в следующий сезон вообще не возьму. Что за дурацкая привычка! Белка облает глухаря, а ты подбежишь, и давай царапать – эй, ты там, наверху? Глухарь и был таков, только крылья схрупали. Всего успел добыть только двух, вы что, меня голодом хотите заморить? Опять же, жалко оставлять собаку в деревне без охоты. С другой стороны, Белка широко ходит, Стрелка всегда перед моим носом, что одна пропустит, другая найдет. Ладно, держите свои галеты, и пошли дальше.

К вечеру загнали соболя.

Глухарь

Так уж вышло, что мы с Епифаном отправились рубить охотничью избушку в ключ Веселый. Переплавившись на дырявой лодке через Енисей, завьючив коней, углубились в тайгу. Это был охотничий участок, поэтому знал он его как свою хату.

Добравшись до его центральной избушки, стоявшей у истока безымянной речки, Епифан взял удочку, прислоненную к стенке, закинул – и тут же хариус. Я только успевал снимать с крючка пойманную рыбу. За короткое время кожаная сумина была заполнена наполовину. Ладно, хватит. Поехали до места. Первые два дня я не мог насытиться этой истинно сибирской рыбой, на третий – ели без аппетита. По дороге Епифан подстрелил двух тетерок, но это было в начале.

А тут еще одна беда – ненастье. К концу второго дня прогремел гром, еще солнышко светило, и как-то раскатисто, с каким-то веселым озорством, и не в вышине, а прямо по-над лесом. Ну, прогремел и прогремел, лето еще не кончилось, правда, третья часть августа, а ночью зарядил дождь мелкий, нудный и надоедный. Работа замедлилась. Не помню, на который-то день дождь немного стих, мы сидели у костра, чаевничали, на рыбу даже не смотрели. Неожиданно раздался шум. Что это? Глухарь! Сейчас я его добуду.

Хе, хе, еще никто с подхода не отстреливал глухаря. Ты-то его в ветвях не заметишь, а он то прекрасно тебя видит. Взял ТОЗовку, ладно, пошел. Примерно в том месте, откуда был слышен шум, развернулся, начал движение задом наперед. Благо, место было чистое и немного в гору. И вдруг впереди меня, шел-то я задом, но смотрел перед собой, на кедре шевельнулся «сук». Нажал на спусковой крючок, и огромная птица с грохотом ударилась о землю.

Ну что? Как это ты сумел! Объяснил, как было на самом деле. Епифан тщательно начал исследовать добычу. А куда ты попал? Как куда? Целился прямо. Но ни раны, ни крови нет! Он еще тщательней осмотрел и изрек, пуля попадала скользом в головку. Да просто Господь сжалился над нами. Работа пошла веселей и, несмотря на дождливую погоду, а это большая разница, когда дождь в городе и в тайге.

На девятый день седлали коней и по прямой через буреломы, топи и курумы устремились к Енисею. К вечеру уже были на берегу. А наутро, о Божечка! Обезумевшая от не стихающих дождей, река с огромной скоростью неслась к океану, прихватив с собой поваленные деревья, вырванные корни и прочий речной мусор. Что делать? И лодка на том берегу, хоть и дырявая. Принялись сооружать плотик, сайлык, по-местному. Епифан, сняв штаны, но в фуфайке, холодно ведь.

По реке дул холодный ветер – хиус, оттолкнулся шестом от берега. Не то, что плыть, смотреть было страшно. Бурное течение подхватило плотик как скорлупку, но Епифан справился. Наконец, лодка ткнулась в противоположный берег и затонула. Кони, почувствовав опору, выбрались на берег, а мы принялись вылавливать и выбрасывать на сушу содержимое лодки. Дальше, как говорится, «дело техники». Лошади, почувствовав дорогу домой, прибавили шагу.

Епифан жил на самом краю деревни. Из дома выскочила девчушка лет десяти с криком – «Тятька приехал!», затем вторая, поменьше – «Тятька приехал!», тоже стала рядышком, третья, четвертая и, наконец, последняя – вразвалку – самая маленькая, выдохнув приветственное «Тятька приехал!», заняла место замыкающего в шеренге по одному. Сколько их у тебя? Пятеро, и все девчонки.

Смеркалось, когда в отворившуюся дверь увидел Епифана. По городской привычке выписывал несколько изданий, чтобы не рехнуться от давящей таежной тишины, особенно после городского шума и суеты. Последним пришел еженедельник «За рулем», за его чтением и застал меня гость.

Слушай, Епифан, что пишут американские ученые. Оказывается, на земле рождается примерно одинаковое количество мальчишек и девчонок. И знаешь, почему? Все зависит от фазы луны. На полнолуние мальчишки, на молодой месяц – девчонки. Ну, ты понял, что надо делать? Так дело житейское, что тут непонятного. Ты когда с охоты приходишь? Ну, в конце января, в начале февраля, т.е. на молодой месяц, вот у тебя одни девочки.

И надо же, подряд родились Колька, Санька и Гошка.

Везет же людям!

Чемисов Е.С.